(фотографии собраны Максимом Ярцевым, одним из добровольцев Фонда)

Из репортажа Андрея Кондрашова ("Вести недели").

... Кто-то подумал сначала, что на линейке стали стрелять салют, кто-то ругался, приняв происходящее то ли за шутку, то ли за учения по гражданской обороне. А те, кто был в масках, "поясах шахидов" и с оружием, уже били стекла первого этажа, чтобы упрятать в школе больше тысячи учеников, учителей и гостей праздника.

Еще никто не знал, а кто знал - не говорил, что выстрелы в школе - это первые расстрелы. Террористы ставили к стенке тех, кто себя плохо вел - кричал или не слушал команд. Непослушных в первый же день оказалось сразу 20 человек. "Нам велели залезть на подоконник и сказали: тех, кто будет шуметь, по 15 человек будем расстреливать", - рассказывает ученик школы №1, побывавший в заложниках.

Дети стояли на подоконниках как щит, а из-за их спин стреляли куда попало. На улицах горели машины, и в зоне беспорядочного огня то и дело оказывались и горожане, и журналисты.

В случае штурма боевики угрожают взорвать школу. Их, тем временем, давно просят только об одном - передать детям воду и еду. Продовольствие подвозят в коробках, но террористы не пропускают. Любому переговорщику угрожают расправой, в том числе и доктору Рошалю, которого сами же и позвали.

День второй. Террористы, переговорив с бывшим ингушским президентом Русланом Аушевым, отпустили 26 человек - женщин с грудными детьми. Наверное, это была первая и последняя хорошая новость с момента захвата школы.

В перекличках люди проводили время с утра до вечера. Заложников получалось больше, чем по данным штаба, но родным, видимо, хотелось верить, что в школе 300, а не 1100 человек, и что их ребенок, может быть, где-то заблудился. Иногда чудо случалось. Одной из женщин ребенок позвонил на мобильный телефон и сообщил, что он в безопасности.

Утро третьего дня для террористов стало последним, как и для многих заложников. Все произошло внезапно. Спасатели пошли в школу забирать тела убитых. В это время в спортзале что-то взорвалось. Когда дети убегали через дыру в стене от взрыва, террористы из школы стреляли им в спины. К уцелевшим, уже не обращая никакого внимания на пули, навстречу бежали родственники и военные. Заложников вели, подхватывали на руки, несли на носилках.

Несмотря на шок, первое, что просили дети, - пить. Потом на ходу ели бутерброды и печенье: голод оказывался сильнее шока. Но в основном детей просто спасали. У одних - пулевые ранения, у других просто слезала кожа от ожогов после взрыва. Что это был за взрыв, стало ясно позднее. "Они бомбу растянули по спортзалу и на скотче прилепили, - рассказывает жительница Беслана. - Когда скотч оторвался, она взорвалась".

С этого взрыва и начинался вынужденный штурм. О том, что он не планировался, можно догадаться по кадрам хроники. Все явно в замешательстве, в эпицентре боя рядом со спецназом неизвестно почему - гражданские вооруженные люди и даже женщины.

Часть террористов отстреливалась, другая добивала из автоматов оставшихся лежать в спортзале заложников. Позывные "Рубин", "Агат" и еще десятки других в эфире теперь кричали об одном: скорую помощь сюда, срочно. Местные жители руками расчищали коридор для автомашин медиков. А потом даже устроили что-то подобное эстафете, чтобы быстрее носить раненых.

Среди раненых на носилках - бойцы спецназа - потери в бою за школу. Позже, когда преследовали террористов на улицах Беслана, потерь почти не было. Видимо, этот сценарий как раз предусматривался.

А в другой части города в это время стоял плач и причитания. Плакали женщины, когда узнавали своих родных среди убитых, плакал офицер, у которого на руках умерла девочка ...